В
сфере искусства, любви или идеи от заявлений и программ, я полагаю, нет
большого толка. Что касается идей, подобное недоверие объясняется
следующим: размышление на любую тему - если это по-настоящему глубокое
и положительное размышление - неизбежно удаляет мыслителя от
общепринятого, или расхожего, мнения, от того, что в силу более веских
причин, чем вы теперь могли бы предположить, заслуживает
название-["общественного мнения", или "тривиальности". Любое серьезно"
умственное усилие открывает перед нами неизведанные пути и уносит от
общего берега к безлюдным островам, где нас посещают необычные мысли.
Они плод нашего воображения. Так вот, объявление или программа заранее
уведомляют нас о результатах, ни словом не обмолвившись о пути, который
привел к их открытию. Но, как мы вскоре убедимся, мысль, оторванная от
ведущего к ней пути, напоминает остров с крутыми берегами; это
абстракция в наихудшем смысле слова, поэтому она недоступна пониманию.
Что пользы в самом начале исследования воздвигать перед публикой
неприступный утес нашей программы. т. е. начинать с конца?
Поэтому я не стану большими буквами печатать в программе содержание
этого цикла лекций, а предлагаю начать с начала, с того, что может
стать для вас сегодня, как было для меня вчера, исходной точкой.
Факт, с которым мы прежде всего сталкиваемся, очевиден и общеизвестен: сегодня философия
заняла в коллективном сознании иное место, чем это было тридцать лет
назад, и соответственно сегодня изменилось отношение философа к своей
профессии и своему труду. Первое, как и любви очевидный и общеизвестный
факт, можно подтвердить с помощью не менее очевидных примеров: в
частности, сравнив статистические данные о том, сколько книг по философии
раскупается сейчас, с тем, сколько их раскупалось тридцать лет назад.
Известно, что сегодня почти во всех странах продажа философских книг
растет быстрее, чем продажа художественных, и всюду наблюдается
живейший интерес к идеологии. Этот интерес, это стремление,
осознаваемое с различной степенью ясности, слагается из потребности в
идеях и ив наслаждения, которое люди опять начинают от них испытывать.
Сочетание этих двух слов не случайно: мы еще убедимся, что любая
существенная, внутренняя потребность живого организма в отличие от
второстепенных, внешних потребностей сопровождается наслаждением.
Наслаждение - это облик, счастья. И всякое существо счастливо, когда
следует своему предназначению, иными словами, своим склонностям,
удовлетворяет насущные потребности; когда оно осуществляет себя,
является тем, что оно есть на самом деле. Поэтому Шлегель,
переворачивая отношение между наслаждением и судьбой, говорил: "Мы
гениальны в том, что нам нравится". Гений, т. е. величайший дар,
полученный существом для выполнения какого-либо дела, всегда
сопровождается проявлением высшего удовольствия. Вскоре под напором
лавины доказательств нам с изумлением придется убедиться в том, что
сегодня может показаться пустой фразой: наша судьба и есть паше высшее
наслаждение.
Вероятно, у нашего времени, по сравнению с предшествующим, философская
судьба, поэтому нам нравится философствовать - для начала
прислушиваться, когда в общественной атмосфере, подобно птице,
промелькнет философское слово, внимать философу, как страннику, быть
может принесшему свежие вести из запредельных стран.
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор Вселенной,
И маловерным отпусти их грех.
Пусть час не пробил, жди не уставая.
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья.
И мыслить, мысли не обожестлив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена, и снова,
Ты должен все воссоздавать с основ.
Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том;
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только Воля говорит: "Иди»!
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, —
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь ЧЕЛОВЕК!